В потоке творчества: художник… Терентiй Травнiкъ в статьях, письмах, дневниках и диалогах современников - Ирина Соловьёва

Через подвалы-мастерские музея прошли сотни московских вольнодумцев. Один из них – Юра Сырков, который делал деревянные игрушки для детей. В последствие он вел уроки труда в православной гимназии «Радонеж» в Ясенево. Работали с Терентием и Артем Шейнин, ныне известный тележурналист и популярный ведущий политических ток-шоу на ТВ, и Володя Шурыкин, детский врач, барабанщик Ноева Ковчега, позже ставший послушником в Оптиной пустыни; и Дима Хмель, последователь Карла Юнга, знаток и основатель собственной школы архетипов человека. Все они, за исключением Артема, были хиппи. Бывали в гостях у музейщиков и легендарные Миша Красноштан, Чапай, Достоевский, Мастер, Хикус, Шерхан, Умка, Пони, Саша Рулевой, Битник, Багги, Доктор и другие. Терентию там все очень нравилось, он получал огромный богатый опыт в живописи, в философии, в знаниях восточной культуры.

Анфилада дворов недалеко от Музея востока. Фото 1988 г.

Но время не стоит на месте. Терентий заканчивает Университет искусств и по иронии судьбы, его опять выгоняют из Музея Востока, и опять за прогулы. Теперь он становится в прямом смысле свободным художником.

Он вновь, с этюдником и красками, устремляется бродить по Подмосковью, по своим любимым местам. На этот раз художник едет в Верею, Наро-Фоминск, Можайск и пишет пейзажи с элементами храмовой архитектуры, а на обратном пути ненадолго останавливается на Клязьминском водохранилище, где создает серию лирических пейзажных полотен под общим названием «Весна на Клязьме». Добрую половину лета он проводит на пленэрах, ни на один день не оставляя любимого дела, и только к концу августа задумывается о будущей работе.

Вместе со своим «тассовским» другом Сергеем Гончаром, отчисленным из музея по той же причине, они снова уходят в поисках места приложения своих талантов. Именно тогда Терентий по-настоящему чувствует в себе жгучее желание стать профессиональным художником и посвятить живописи всю свою жизнь. Но, увы, его нигде не берут, поскольку он отчислен за прогулы, о чем в трудовой книжке имеется соответствующая запись. Это обстоятельство мучает его, но внутренняя, неистребимая потребность обрести желаемое, сметает все преграды, и он чудом попадает в Центр внешкольной работы «Ясенево», где его берут на работу и в трудовую книжку записывают долгожданное – художник-оформитель. Всё! Мечта сбылась!

Вадим Овсянников и дизайнер Сергей Гончар. Фото 2002 г.

Шел 1988 год. Судьба мягко вернула его «на круги своя», но теперь уже повзрослевшим и осознавшим себя художником. Вернула в юность, в ту самую – из детства – изостудию Дома пионеров на Плющихе, где он когда-то и начинал свою творческую биографию, постигая после уроков в школе азы так горячо им любимого художественного мастерства, но, увы, не принимая это увлечение всерьез. Именно с этого момента Терентий ощутил небывалый взлет в живописи, и в его сердце прозвучало победное заявление о себе, как о художнике: пошли полотна, полотна, полотна… Появилась своя мастерская и всё-всё-всё остальное…

Художник-оформитель Травник в своей первой мастерской

в Доме творчества в Ясенево. Бабка-Ежка на заднем плане – его работа.

Есть в любой судьбе особо значимые моменты, особые точки переключения, когда жизнь круто меняет свое направление: взлеты и падения, остановки и повороты… Их много. Есть они и в судьбе Травника. Каждая встреча в его жизни и есть та самая взлетная, остановочная или же поворотная точка, можно сказать отправная, перезагрузочная в траектории его судьбы. Встречи с людьми, имеющие для него первостепенное значение, нанесены мной на дорожную карту этой книги, собрав их в виде глав под общим названием «Из коллекции литературных портретов современников».

Из коллекции литературных портретов современников: Вадим Геннадьевич Овсянников

Они познакомились в апреле 1983 года. В дневнике Терентия сохранилось описание их первой встречи и дата – 30 апреля. В художественную студию при институте МЭИС, в котором в те годы учился студент Игорь Алексеев, его позвал однокурсник Саша Быков. Там же вскоре встретились – в будущем два преданных друга, два страстных служителя муз, два великолепных мастера своего дела – Вадим Овсянников и Игорь Алексеев, впоследствии ставший известным поэтом Терентием Травником. Почти ровесники, полные экспериментаторства и молодой дерзости (а им еще не было тогда и двадцати), они вместе занимались рисованием, позже музыкой, дальше поездками по стране; изучали историю, религию, философию, ходили на выставки и творческие вечера, участвовали в институтских выставках художественных картин. Сам Терентий считает, что именно после знакомства с Вадимом для него началась осмысленная творческая жизнь. Эта встреча воспринимается им, как знак, символ, как наиважнейший поворот в жизни. Интересно то, что живя рядом, в получасе ходьбы друг от друга, друзья переписывались, и эти письма сохранились. Вадим обыкновенно подписывался в них, как «Сельский художник». Слово «сельский» здесь имеет немаловажное значение, а почему объясню чуть позже.

Вообще в дневниках Травника много записей, посвященных Вадиму Овсянникову, настолько много, что, если их собрать вместе, то могла бы получиться целая книга, а если еще и с фотографиями, то это уже основательный, весомый труд. Вот одна из них, заслуживающая, на мой взгляд, самого высокого внимания, от сентября 1993 года:

«Скоро день рождения Вадима. А ведь в этом году десять лет нашей дружбы. Помню первый визит к нему домой. Одно то, что он жил в военном городке, в Царицыно, в лесопарке, вдали от всей этой городской суеты и шума, было само по себе уже необычным. А дальше – просто сказка: небольшая, уютная комната, очень чистая и аккуратная, со множеством деталей, явно имеющих определенный смысл. Пластинки, книги, кисти, этюдник, картины на стене, ваза с букетом осенних листьев, магнитофон, гитара, на которой он будет у меня брать потом уроки, свежий душистый чай с плюшками, а ещё замечательный вид из окна на яблоневые сады и неповторимые ежедневные закаты – всё это и создавало ту атмосферу жизни гения. Тогда я об этом только догадывался, но теперь я знаю, что не ошибся. Этот человек, мой друг, с солнечной улыбкой, мягкий и деликатный, свободный, аккуратный до мелочей и очень красивый во всем, чем бы он ни занимался, и оказался самым настоящим живым гением. Я уже сейчас могу догадаться, что, как бы ни сложилась его жизнь, но то, что она будет жизнью человека, прославляющего своими трудами Россию – это очевидно. Мы почти ровесники, но во всем, что он делает, уже сейчас видна рука, пусть и молодого, но основательного художника. Мастер Вадим, таким он и вошел в мою душу, в мое сердце, в мою любовь. 29 сентября 1993 года».

Забегая вперед, скажу, что через много лет сам Вадим возьмет себе псевдоним «мастер», и даже адрес его сайта и электронной почты будет писаться именно так. Вообще-то пророчества, предсказания, угадывания Терентия – это отдельная тема и, возможно, когда-нибудь я возьмусь об этом написать, но не сегодня, и не в этой книге.

В ранних дневниках Терентия есть такая запись: «Я начал погружаться в творческий мир с 1978 года. Это были музыка и рисование, но осознанный мой приход в него произошел в 1983 году, в 19 лет, и именно после встречи с Вадимом. Этот человек был, есть и точно будет крайне важен для меня. Мы с ним вместе пришли в творческий мир, правда он чуть пораньше, и живем в этом мире по сей день. 1986 г.».

Фраза Терентия о творческом мире, сказанная им тридцать лет назад, актуальна и сейчас. Друзья смогли не отдалиться и не потерять друг друга из вида в вихрях жизненных раскладов, хотя каждый из них сегодня следует своим путем, опираясь на собственные взгляды и принципы в мире творчества. Каждый на своем поприще добился успеха, общественного признания и жизненно важных высот своим служением творчеству, а их мужская дружба и уважение друг к другу с годами еще больше окрепла. В душе каждый гордится достижениями другого, понимая и зная высокую цену подобного успеха, зачастую оплаченную здоровьем, бессонными ночами, изматывающим трудом, а подчас и одиночеством в личной жизни. Терентий воспринимал Вадима, как старшего товарища, хотя разница в возрасте у них менее года. Овсянников всегда поддерживал Терентия. Два мастера – две отдельные, совершенно непохожие индивидуальности, накрепко связанные единой духовной пуповиной. Скажу больше: их дружба – это своеобразный кодекс честных и благородных отношений.

Когда-то Терентий познакомил меня со своим правилом трех «С»: Случайность, Совпадение, Система, которое многое объясняет в жизни. Например, если с человеком происходит что-то впервые, то случившееся можно отнести к случайности, если же оно повторяется – то здесь уже совпадение, но если при определенных обстоятельствах это происходит снова и снова, то здесь речь может идти о системе, и человеку представляется выбор принять ее в свою жизнь или отвергнуть.